Беспредел и тирания. Историко-политические очерки о преступлении и наказании - Андрей Франц

Впрочем, Моммзен совершенно напрасно употребляет здесь сослагательное наклонение. Ибо пройдет еще несколько десятилетий римской истории, и призывной принцип формирования римской армии действительно сменится наймом. Армия станет наемной. Солдат действительно станут покупать. Ибо римское крестьянство, создавшее Республику и составлявшее когда-то ее грозные легионы, исчезнет как класс. Будет превращено в безземельную и деклассированную городскую чернь.

А принадлежащий римским олигархам хлеб будут производить принадлежащие римским олигархам рабы на принадлежащей римским олигархам земле. Альфа-самцы римского стада, наконец, скроят мир по своему вкусу!

Но об этом – чуть позже. Ведь у нас впереди последний акт драмы. На сцене, наконец, появляются братья Гракхи – Тиберий и Гай. Последние воины Республики, попытавшиеся защитить ее крестьянские корни от топора обезумевшего в своей алчности республиканского олигархата.

12. Появление главного героя. Тиберий Гракх

Столь длинная предыстория к появлению главных героев нашего повествования сделана мной не случайно. Ведь очень важно было понять, какая главная пружина раскручивала маховик политической истории Римской Республики от ее основания – до трагического конца. Весь имеющийся у нас материал показывает: такой главной пружиной была борьба вокруг аграрного законодательства, регулирующего раздачи государственной земли.

Идут раздачи земли в стабильном режиме – Республика растет и развивается. Римская знать перехватывает каналы землепользования, замыкает их на себя – и Республика тут же начинает корчиться в судороге гражданского конфликта. Иначе говоря, нормальное функционирование аграрного законодательства – это был не только вопрос жизни и смерти римского крестьянства. Это был еще и вопрос жизни и смерти самой Республики. И, соответственно, вопрос жизни и смерти римской аристократии. Что прекрасно понимали наиболее дальновидные представители господствующего в Республике класса. И что наотрез отказывался понимать сам господствующий класс. С упорством, достойным лучшего применения, роющий себе могилу. Куда через сто с небольшим лет от описываемых нами событий рухнет вслед за ним и сама Республика.

Однако сейчас еще ничто не решено. Еще остаются шансы на предотвращение неумолимо надвигающегося краха. И этими шансами пытается воспользоваться Тиберий Гракх – наверное, самый неподходящий для этой ноши человек в Риме.

«Тиберий, добрый и благонравный юноша, с мягким взглядом и спокойным характером, – характеризует его Теодор Моммзен, – казалось, меньше всего годился для роли народного агитатора»86. Восемнадцатилетним юношей участвовал он в осаде Карфагена и за храбрость удостоился похвалы Сципиона и военных отличий. Вернувшись же с победоносным войском домой, он со всей горячностью и ригоризмом молодости включился в интеллектуальные дискуссии наиболее образованных людей того времени о причинах упадка государства и о необходимости улучшить положение италийского крестьянства.

10 декабря 134 г. до н. э. Тиберий Гракх вступает в должность народного трибуна. В первом же своем публичном выступлении он предлагает немедленно издать закон, который в целом был не чем иным, как повторением закона Лициния-Секстия. Предложенный им законопроект предполагал, что государство должно отобрать все государственные земли, оккупированные частными лицами, которые пользовались государственной землей в это время уже совершенно безвозмездно.

При этом каждому владельцу предоставлялось право оставить за собой в качестве постоянного и гарантированного владения 500 югеров, а на каждого сына еще по 250 югеров, но в общей сложности не более 1 000 югеров, или же получить взамен их другой участок. За улучшения, внесенные прежним владельцем, как то – за постройки и насаждения, предполагалось выдавать денежное вознаграждение. Отобранные таким образом земли «должны были быть разделены на участки по 30 югеров и розданы римским гражданам и италийским союзникам, – но не в полную собственность, а на правах наследственной и неотчуждаемой аренды с обязательством возделывать землю и уплачивать государству умеренную ренту»87.

Сенат легко принял вызов «заигравшегося юнца» и прибег к приему, издавна употреблявшемуся в таких случаях. Внесение законопроекта на обсуждение было парализовано протестом, внесенным вторым трибуном. Марк Октавий, «человек решительный и убежденный противник закона, предложенного Гракхом, опротестовал закон перед голосованием; таким образом по закону предложение было снято с обсуждения»88.

Тогда Гракх в свою очередь приостановил функционирование государственных органов и отправление правосудия и наложил печати на государственные кассы. С этим примирились, так как, хотя это и представляло неудобства, но до конца года оставалось уже немного времени. Растерявшийся Гракх вторично внес свое предложение. Октавий, разумеется, снова опротестовал его. «На мольбы своего сотоварища и прежнего друга не препятствовать спасению Италии он ответил, что их мнения расходятся именно по вопросу о том, какими мерами можно спасти Италию»89.

На этом возможности мирного продвижения аграрного закона были исчерпаны. Перед Тиберием Гракхом встала дилемма. Либо отказаться от своих идей и легко получить «прощение» от аристократической верхушки, которая до сих пор держала его «пусть и с придурью, но за своего». Либо же идти на обострение, на конфликт, который может закончиться лишь победой одной из сторон. Молодой трибун выбирает второй путь.

13. Смерть героя. Последний воин Республики

И мы возвращаемся к повествованию Теодора Моммзена. «Тогда Гракх прервал переговоры с Октавием и обратился к собравшейся толпе с вопросом: не утрачивает ли свою должность тот народный трибун, который действует в ущерб народу? На этот вопрос последовал почти единогласный утвердительный ответ; народное собрание… состояло в большинстве из сельских пролетариев, прибывших из деревни и лично заинтересованных в проведении закона. По приказанию Гракха ликторы удалили Марка Октавия со скамьи трибунов. Аграрный закон был проведен среди всеобщего ликования и избраны были первые члены коллегии по разделу государственных земель»90.

Фактически, акция Тиберия Гракха была первым звонком стучащейся в двери Римской республики тирании. Ведь тирания, как мы помним, это узурпация власти с опорой на низшие классы общества, направленная на ограничение интересов высших классов. Удаление Марка Октавия стало актом узурпации власти народных трибунов. Несомненный шаг к формированию тиранического правления, которого страстно не желал сам Тиберий, но отступать было некуда.

Взбешенные сенаторы не скрывали, что, быть может, примирятся с новым законом в силу необходимости. Все-таки, правосознание древних римлян – это что-то особенное! Против принятия закона можно воевать хоть с оружием в руках, но если он принят – нужно подчиняться. Однако, непрошенному законодателю тут же дали понять, что он не избегнет мести «лучших людей» Римской Республики.

Квинт Помпей заявил, что в тот самый день, когда Гракх сложит с себя полномочия трибуна, он, Помпей, возбудит против него преследование. И «это было далеко не самой опасной из тех угроз, которыми осыпали Гракха враги. Гракх полагал, и, вероятно, правильно, что его жизни угрожает опасность, и поэтому стал появляться на форуме лишь в сопровождении свиты в 3—4 тысячи человек»91.

Фактически, единственным способом спасти свою жизнь стало для Гракха избрание трибуном на второй срок. Ну, а там где выборы, там и «избирательные технологии».

«Трибы собрались для избрания трибунов на следующий год, и первые голоса были поданы за Гракха. Но противная партия опротестовала выборы и добилась, по крайней мере, того, что собрание было распущено и решение было отложено до следующего дня.

Наступил второй день выборов. Голоса были поданы так же, как накануне, и снова был заявлен протест. Тогда началась свалка. Граждане разбежались, и избирательное собрание фактически было распущено; Капитолийский храм заперли»92.

Можно долго рассказывать о перипетиях «избирательного процесса» по-древнеримски, но это уже не интересно. Перейдем сразу к финалу.

«…консуляр Публий Сципион Назика, рьяный аристократ и человек горячий, крикнул своим единомышленникам, чтобы они вооружались чем попало и следовали за ним. Из сельских жителей почти никто не пришел в город на выборы, а трусливые горожане расступились перед знатными лицами города, которые с пылающими гневом глазами устремились вперед с ножками от кресел и палками в руках. Гракх в сопровождении немногих сторонников пытался спастись бегством. Но на бегу он споткнулся на склоне Капитолия, перед статуями семи царей, у храма богини Верности, и один из рассвирепевших преследователей убил его ударом палки в висок. Впоследствии эту честь палача оспаривали друг у друга Публий Сатурей и Луций Руф. Вместе с Гракхом были убиты еще триста человек… Вечером тела убитых были брошены в Тибр»93.